Попутчица. Рассказы о жизни, которые согревают - Страница 29

В тот же день мне позвонили девять человек. Часть из них я сразу отсеяла: у двоих не было медицинского образования, один был мужчиной (мама бы не согласилась), а трое были совсем девочками, искавшими подработку. К оставшимся троим я сходила в гости и выбрала среди них идеальную сиделку маме.

Она жила тремя этажами выше, вкусно готовила, имела опыт ухода за лежачими больными и сразу же нашла с мамой общий язык. Бинго.

Когда я искала няню для детей, я просто написала объявление «ищу няню» и повесила объявление во всех подъездах дома, где живу. Я рассуждала так: няня мне нужна не постоянно, на подхвате, полдня там, полдня там, и она должна быть веселая, адекватная и любить детей. Плюс я буду вхожа в ее дом, буду видеть, где и как она живет, что значительно снизит мои страхи относительно надежности няни.

Мне позвонили три человека. Одна девочка-студентка на собеседовании сидела в телефоне. Вторая женщина лет сорока рассказывала мне, что бывший муж у нее сволочь и скряга, и даже не взглянула на моих детей. Третьей женщине было 57, но выглядела она лучше меня.

Она жила в соседнем подъезде, была мила и приветлива, носила старомодный берет. С Данькой тут же выучила стихотворение. Не испугалась Катюниных имплантов. Купила меня окончательно информацией, что пару лет изучала логопедию и что-то еще помнит. В общем, я была готова взять ее на работу.

Меня что-то смущало, но я решила, что это мои страхи нашептывают мне об опасности. Няню звали Мария Петровна. Мэри Поппинс.

Мы с детьми пришли к ней в гости. У нее была опрятная и милая квартирка. На столе – вязаные своими руками салфетки. На обед она подала щи в красивой супнице. Я сто лет разливаю суп прямо из мультиварки. А тут супница. Салфетки. Красота. В общем, да. Я согласна.

Договорились, что пару-тройку раз я еще побуду с ними на подхвате, но вмешиваться не стану. Просто покараулю и, может, что-то подскажу.

Мария Петровна пришла на следующий день. Стала играть с детьми. Даня бегал по квартире.

– Не бегай, – сказала Мария Петровна.

– Почему? – удивился сын.

– А вдруг кто-то спит? Внизу люди живут.

– А зачем они спят в четыре часа дня? – удивился сын.

– Ну а вдруг болеют. Не бегай. Не шуми.

Я слышала диалог, но не вмешалась. Я недопоняла ситуацию, варила суп, некогда было выяснять.

Погода стояла чудесная, решили погулять. Даня надел ботинки и ждал, пока оденут Катю. В руках у него была ложка для обуви на длинной ручке. Он стал махать ею, представляя, что это меч.

– Даня, не надо махать, – сказала Мария Петровна.

– Я мушкетер, – пояснил Даня.

– Ты можешь кого-то задеть.

– Я же в другую сторону машу.

– Положи ложку, и все, – сказала Мария Петровна.

Я кивнула сыну: положи. Я не хотела ронять авторитет няни. Хотя смысла запрета не поняла. Нельзя ради нельзя. Сын взял в руки две машинки, в каждую по одной.

– Оставь одну дома, – велела Мария Петровна.

– Я хочу две.

– Не надо две, ни к чему. Одной достаточно.

Сын расстроился. Долго выбирал ту, которую захотел бы взять с собой.

– А почему нельзя две? – аккуратно уточнила я. – Мы же на коляске, если что – кинет вниз, в коляску, и всё.

– Можно потерять, – отрезала Мария Петровна.

Я промолчала. Мы вышли на площадку.

– К качелям не ходить, – сказала Мария Петровна.

– Почему? – Даня удивился.

– Можно покалечиться, – сказала няня. – Играйте в песочнице. Мне тут легче за вами смотреть.

– Мне семь лет, – напомнил сын. – Я давно не играю в песочнице.

– Ну и зря. Можно вон с сестрой печь куличики…

Она не хотела бегать за детьми на площадке и ограничила зону игры периметром песочницы. Ей так удобнее. Через час мы пришли домой. Мария Петровна закрыла все окна в квартире. От сквозняков. На улице было плюс 22. Она сказала, что квартира достаточно проветрилась.

– У нас всегда открыты окна, – поясняю я. – Дети закаленные, им не страшны сквозняки.

– Давайте так, Оль: я буду делать то, что считаю нужным, чтобы сохранить здоровье ваших детей, пока они под моей ответственностью. А когда они с вами – хоть в прорубь их окунайте. Так что закрываем окна. Я не хотела ронять авторитет няни, но хотела, чтобы она скорее ушла.

– На сегодня все, – сказала я. – Спасибо вам.

Вечером у меня ныло сердце. Я не могла сформулировать, что именно мне не нравилось в хорошей и милой Марии Петровне.

Мне очень нужна няня. Но мне нужна такая, чтобы, оставляя с ней детей, я бы спокойно занималась делами, а не мучительно думала о том, хорошо ли моим крохам, довольны ли они.

Я готовила ужин. Резала лук. Не люблю лук, но муж любит, поэтому иногда я готовлю с луком. У меня потекли слезы, и я отвлеклась, чтобы смочить нож холодной водой и умыться. Пока была у мойки, Катюня украла со стола почищенную луковицу. Наверное, решила, что это яблоко. И пыталась откусить.

– Мама! Мама! – закричал Даня. – Катя сейчас съест лук! Отбери скорее. Катя, нельзя! Нельзя!

– Ничего страшного, – сказал муж. – Это не смертельно, так что можно. Она сейчас сама поймет, что это невкусно…

Я тоже отнеслась спокойно.

Вечером муж принимал ванну. Долго сидел, балдел. Дети затеяли игру: подбегать и кидать мужу в ванну игрушки. Муж терпел-терпел, а потом затаился… И во время очередной диверсии схватил сына и дочку и прямо в одежде затащил обоих в ванну. Я прибежала на хохот и визги. Мокрые счастливые дети в пене торчали из воды. Я засмеялась, велела им раздеваться, приготовила полотенца.

– Я думал, ты скажешь «так нельзя» и рассердишься, – сказал сын.